Мне уже не забыть, беготню нашу по кругу,
Твои нежные, вкусные, и чуть теплые губы.
Я много пил тогда, и много я ругался матом,
Катая отношения наши с тобою, как вату.
Я жил с другой, думая ночами о тебе,
Босота с Якиманки, вечно на блатной волне.
Привыкший к пьяным ш*юхам, что под круглое утро,
Раздвигают ноги после шепота на ухо.
Привыкший на чужой хате, у какого то Васи,
Сгорая как свеча дотла, в об**бос пати.
Ночами слышать голоса, что приносят мне духи,
Беги на свет подальше, от этой своры и с*ки.
Играть в открытую трудно, но лучше знать всю правду,
Ты так хотела сама, и я открыл тебе карты.
С того апреля до марта, улыбки, подарки,
Ведь столько времени зря, но если честно не жалко.
Я с самого начала чуял запах этой измены
Но сам себя тушил тем, что все покажет время.
Мое предвзятое мнение, моменты не доверий,
Ты уводила от сомнений, меня заставив верить.
Легко смотреть со стороны, но тяжело быть внутри,
Я был внутри, и видел все со стороны.
Так глупо перепутать имена и номера наши,
Так трудно было признать, что ты как все продажная.
Искать тебе оправдания, незнаю на твоем месте,
Я бы пропал куда то, и не считай это лестью.
Что ты красива. Но красота боится морщин,
Я знал всегда, что женщины глупее мужчин.
Зануда:
Я бежал сломя голову, но не видел дороги,
На крыше под звездами, я просил ответа у бога.
Обрастая грехами, я становился убогим,
Выжигая любовь, все чаще жирной дорогой.
Даже пытался лечиться, но выходило не ловко,
Я все еще хранил нычки в лифте на Третьяковской.
Скучал по тебе, но не показывал виду,
Меня лишь выручала на листе наивная лира.
Я смотрел на людей, на улыбки прохожих,
Улыбался в ответ, бегом мурашки по коже.
Боже, как я хотел почувствовать тогда теплый дождик,
Чтобы он смыл грязь, которой запачкан я ложью.